мне нужны свои, проверенные. А не мутные от мутного клана.
Дух-хранитель просигнализировал о нездоровой активности вокруг квартиры и выразил разочарование, что никто не влез больше. Но он и без того выглядел обожравшимся, так что поневоле задумаешься — не перекармливаю ли я его. Домашним питомцам, вне зависимости от того кошки они, собаки или духи-хранители, лишняя еда на пользу не идет. Дух должен быть всегда настороже, а обожравшийся и реагирует позже, и не столь внимателен.
— Ярослав, что там происходит в поместье? — ко мне спустился Олег. — По телевизору показали, что купол сняли. И что уже кто-то пытался захватить.
— Так, наверное, еще показали, что захватчиков увезли?
— Это тоже. Но Вера беспокоится.
— Дело на контроле у императора, — сделал я морду кирпичом. — Так что никто на наше поместье больше не покусится. Порешаем бытовые вопросы и можно переезжать.
Олега я успокоил в достаточной степени, чтобы он опять вспомнил про обещанную насадку. Но развить тему не успел, потому что к нам спустилась мама и расспросы начались по новой. Ее я тоже успокоил тем, что наш клан теперь под присмотром императора. Про медальку и зачисление в гвардию я говорить не стал: первое придется чем-то объяснять, а второе пока вилами на воде писано и очень хотелось бы, чтобы там и осталось. А то с Ефремова станется даже почетное зачисление превратить в непрекращающуюся отработку. Связь я им сделаю, а вот дальше пусть сами как-нибудь.
Глава 22
В квартиру к потенциально нашему программисту мы поднялись вдвоем с Постниковым, оставив Серого в машине. Постников вообще рвался сначала сходить один, но я это пресек: если уж мне работать с кем-то, этого кого-то я должен увидеть сам. И разговор проводить тоже сам, пусть он даже будет непростым. Другое дело, что разговора не получилось.
Дверь нам открыла жена Стаса, яркая блондинка, почти полностью готовая к выходу. Разве что шубку, длинную, из неизвестного мне меха, оставалось застегнуть. Прихожая была заставлена чемоданами, сумками и коробками. Дама нашему появлению, мягко говоря, не обрадовалась. Открыла она наверняка только потому, что ждала кого-то другого, потому что на лице ее сияла ослепительная улыбка. Увидев нас, Лапина испуганно ойкнула и сразу попыталась захлопнуть дверь перед нашими носами. Но Постников не дал, оттеснил ее сначала от двери, потом от входа так, что я тоже смог пройти. Но стоять там особо было негде — все заставлено вещами.
— Уезжаешь? — бросил Даниил.
— Уезжаю, — с вызовом бросила она. — Не бойся, за Стасом будет кому присмотреть. Его мамаша должна вот-вот подъехать.
— А ты?
— А я пас. Я не нанималась на калеку всю жизнь тратить.
Жена Стаса говорила громко, ничуть не переживая, что услышит муж, теперь наверняка почти бывший, ничуть не пытаясь смягчить для него горечь. Но тот молчал, никак не давая понять, что слышит разговор.
— А как же любовь? — насмешливо спросил Постников. — Кто мне в уши лил: люблю, жить без него не могу.
— С того времени Стас сильно изменился. Иди ты в жопу, Постников, — вызверилась она. — Какое тебе дело до нас? Мы больше не в вашем клане.
— Может, мы со Стасом будем еще в одном клане. С тобой так точно нет.
— Может, вы еще ему руки отрастите? — зло бросила она.
— Может, и отрастим, вас спрашивать не будем, — вмешался я в эту милую беседу. — Даниил, мы сюда приехали не вмешиваться в чужую семейную жизнь, а поговорить со Стасом.
— Ну так и говорите. А я подожду Руслана на улице, — бросила жена Стаса и протиснулась мимо нас, обдав тяжелым ароматом духов. Дорогих, наверное, как все, что на ней было, но от этого не менее противных.
— Руслана? Склянкина? —неожиданно уточнил Постников.
— А кого еще стоит ждать от Баженовых? — презрительно бросила она перед тем, как начать спускаться по лестнице. — Единственный надежный мужчина во всем клане.
Постников сделал мне знак молчать, но я и сам не собирался сообщать этой особе, что ждать ей придется долго, потому что Склянкин оказался замешан в покушение на императора, а это дело зело подсудное. Но пусть постоит, поморозится, поудивляется, почему ей на звонки не отвечают. Или отвечают, но следователи. Еще и соучастие припаяют…
И сразу появились мысли, так ли уж случайно Склянкин отправил программиста туда, куда отправлять не должен был, и так ли случайно тот пострадал. Возможно, любовники вообще планировали, что тот отдаст богу душу и не будет больше стоять на их пути к счастью?
Постников прикрыл дверь и прошел в квартиру не разуваясь, потому что разуваться смысла не было — на полу валялась куча мусора, оставшаяся после торопливых сборов. Так-то было видно, что семья жила богато, но часть этого богатства жена уже прихватила с собой.
Постников загляну сначала в одну комнату, потом в другую. Стас нашелся в третьей. Едва я его увидел, как сразу понял, почему Постников не хотел, чтобы я с ним поднимался. Во-первых, программист был в дымину пьян, и, судя по внешнему виду, бухал уже не первый день. А во-вторых, пострадали у него не только руки, от которых остались обрубки до локтей, но и ноги, от которых почти ничего не осталось. Выглядел он ужасно, но в большей степени потому, что был пьян. И потому что валялся не на диване, а на ковре, не так давно бывшем бежевым, а теперь покрытым свежими разномастными пятнами.
Осуждать Стаса я не стал: причин напиться у него было достаточно и без личной жизни, которая тоже не заладилась. Очень было похоже, что жена в не особо уделяла ему внимания в последнее время даже до того, как решила с концами перебраться к Склянкину. Вряд ли ее теплые чувства к кавалеру сохранятся, когда она узнает, что тот арестован.
— Ну что будем делать? — прервал молчание Постников. — Не получится с ним переговорить, сам видишь.
Отрезвляющее заклинание я знал, но стоит ли его сейчас использовать? Человек спит и, судя по счастливой улыбке на лице, заросшем щетиной, снится ему что-то хорошее. А так Тимофей из него не только алкоголь выведет, но и все неприятные симптомы снимет.
— А он точно хороший спец? — спросил я Постникова.
— Лучший у Баженовых был, — мрачно ответил тот. —
